А Леонтьев, до сих пор, гарцует.
Уйду я - останутся они, мои потомки. А что останется после Леонтьева? Потомков, вроде как, он не оставил. Признанных и им воспитанных. Песни? А все ли ценят эти песни?
Я не скрою, тот же Перельман, до сих пор в брак не вступавший, и вряд ли это он сделает в будущем, миру оставит тоже много. Доказанную теорему. Которую много-много десятилетий никто не мог доказать, а он - смог.
Моё хладное тело, в последний путь, будут провожать близкие мне люди - моя семья. А господина Леонтьева, возможно, будут хоронить с некоторой шумихой: медийный повод. Но будет ли кто о нем плакать?
Journal information