Куча таких же нарядных и дочиста отмытых детей, с такими же огромными букетами... Другие классы, что стояли рядом. Если те дети, кого скучковали рядом со мной, были нормального, примерно с меня, роста, то те, из других классов, казались гигантами, великанами..
Учительница, Антонина Васильевна. Такая большая, огромная. Показала, как мы будем заходить в школу, поворочивать в коридор, и вот он, наш первый класс!
"Ребята, вот перед вами торжественно распахивается эта дверь, дверь в новую, уже почти взрослую жизнь! Каждый из вас будет открывать школьные двери перед собой очень долго, целых десять лет! А теперь, в первый раз, откроем эту дверь и пройдем в наш класс!",- прошли многие года, но помню её речь, словно это было вчера..
И вот тут я впервые познакомился с особенностями еврейского народа. Маленький еврейский шустренок, на полголовы меня ниже, начал спорить с Антониной Васильевной, как следует открывать и закрывать дверь класса. Мол, если опаздываешь, то тоже торжественно отворять? И каждый раз? Ну, и так далее... Еврейчонок в классе был один, но шуму и кипешу наделал прилично... Полагаю, разработанный Антониной Васильевной сценарий, он порвал в клочья...
Потом нас рассадили по партам, и мы учились, как надо правильно за них садиться и вставать. Парты были очень монументальные и выкрашены белой эмалью. Как правильно просить разрешение выйти из класса. И куда потом идти и как этим пользоваться - подчеркиваю, у многих дома не было ни водопровода, ни канализации. На следующий день учились раскладывать тетрадки, ручки и карандаши на партах, и, самое важное, чернильницы-непроливайки. Узнали, что в школе есть перемена и есть, на младшие классы, большое помещение-холл, под мудреным названием - рекреация. И что даже там нельзя бегать и кричать...
Целую неделлю маленький Антисемит с раннего утра ходил в школу, и занимался там крайне тяжелым делом - рисовал палочки... Тем больше было радости, теплыми сентябрьскими деньками, бегать и играть с друзьями на улице. Но вот случилось непонятное: в школу меня не отправили. Сказали, что сегодня - воскресенье. А по воскресеньям школа не работает, и детям туда идти не надо. Это был шок, потрясение! Я по очереди подходил к родителям, старшей сестре, бабушкам и уточнял: действительно ли это так?
Прошли года, но тот шок - словно вчера. Это было даже нечто большее, чем первый день в школе... Почему-то до этого я воскресенья не замечал. Может, потому, что родители занимались каждый день чем-то важным и непонятным, а бабушки всегда были свободны и всегда тоже, в каких-то домашних делах, каждый день? Я не помню, почему я не обращал внимание на график жизни своей сестры, но воскресение для меня показалось настолько необычным, настолько шокирующим, настолько каким-то по-особенному неправильным, ну просто до удивления! Тем более, мы, в тот день, дружно и всей семьей пошли в зоопарк. Кроме отца: прибежал солдат-вестовой, и он, чертыхаясь, снял с себя гражданку и убежал к себе, в часть.
А суббот никаких не было. Ни в школе, ни в училище. Когда Антисемит стал офицером, то тем более. И да, воскресенье, у командиров, как бы не более сложный день, чем обычно. Солдатики - они такие. Придумать могут всякого, даже, казалось, вовсе невозможного. Так что, после школы, у меня, практически до пенсии, выходных, ни суббот, ни воскресений, не было. Или мне так кажется, теперь?
А на пенсии - каждый деь воскресенье. Я к этому давно привык и мне теперь та жизнь кажется какой-то дикой, бесконечной каруселью. С утра и до глубокой ночи...
Journal information